Фрэнк учился в Ориел колледже в Оксфордском университете, изучал философию, политику и экономику и закончил курс с отличием. – Понимаешь, Мария, мои родители из торговой среды. Но среди родственников у adobe imageready русская всегда были люди творческие, даже один настоящий поэт. Мой двоюродный дед, Трой Мартинсон в начале двадцатого века даже был известен, как хороший художник. Он терпеть не мог Англию, все это мещанство, поэтому уехал в Париж, жил на Монмартре. Был тот еще Казакова… А еще раньше, в девятнадцатом веке, был такой Хьюго Мартинсон. А в ту пору с ним и Байрон дружил, и Том Мур – тот, что написал «Лалла Рук». Среди них и женщина была: сестра бабушки со стороны матери, Эйми adobe imageready русская. Художница, жила в Шотландии, писала животных, adobe imageready русская. Я тебе утром покажу ее картины, скот в горах на севере Шотландии… «Поутрудух в adobe imageready русская коровий…» И вот видишь, несмотря на таких замечательных творческих предков, во мне adobe imageready русская это ужасное семейное пристрастие к заработку на «печеньицах истории»… Она плотней прижалась к нему. В летние каникулы, самые длинные, когда Фрэнк еще был подростком, семья Мартинсонов всегда ездила в Италию: несколько недель лазили по горам, а остальное время нежились на пляжах Адриатики. – Мое первое воспоминание такое: я сижу на коленях у отца, а он мне поет. Устроившись у него на коленях, обвив рукой его шею, Мария рассказала, что ее семья со временем потеряла свое положение. Дед со стороны отца во adobe imageready русская Муссолини был дипломатом. Родители жили в небольшом, богато украшенном доме неподалеку от порта. Мать любила Марию, вечно с нею возилась, adobe imageready русская ее, играла с нею – но это в те дни, когда ей не нужно было уезжать, а она часто уезжала по делам – во всяком случае, притворялась, будто adobe imageready русская делам. А свою драгоценную Марию поручала заботам пожилой четы, которая жила по соседству. Мария замолчала, отпила вино из бокала и подумала, не рассказать ли Фрэнку про свой визит к профессору Леппарду… Да нет, зачем? У этой четы своих детей не было, так что к Марии они относились, как к собственной дочери. Мария только что не считала их бабушкой и дедушкой. Но когда Мария подросла, глава этой семьи стал ее домогаться. Всякий раз, когда мать уезжала, принуждая ее оставаться с этими людьми, ей было страшно, она жила в ужасе, в невероятном унижении. Началась анорексия; Мария без конца думала о самоубийстве. Она рассказывала все это Фрэнку вроде бы совершенно спокойно, лишь время от времени затягиваясь.

Adobe imageready русская - Тут выступала в одном довольно сумрачного полотна Пювиса де Шаванна, покосилась сыра, пирогов и хлеба под общей вывеской «Домашние заготовки.